Интервью с Алексеем Мирошниченко, главным балетмейстером Пермского театра оперы и балета
27.02.2015
Мы встретились с Алексеем Мирошниченко, главным балетмейстером Пермского театра оперы и балета на съемках фильма Алексея Учителя «Матильда» в Санкт-Петербурге. В картину о легендарной балерине Матильде Кшесинской Мирошниченко приглашен хореографом-постановщиком.
Алексей это для Вас интересный опыт?
Ну, конечно! И не только для меня, но и для учениц Пермского хореографического колледжа, которые приехали сюда вместе со мной, для того чтобы танцевать специально адаптированные для фильма фрагменты из балета «Голубая птица и принцесса Флорина». Это бесценный опыт: и общение с выдающимся режиссером, и сценическая практика, получаемая ученицами, и совершенно роскошные костюмы, сшитые специально для фильма, в которых они входят в кадр. Уверен, все, что они сейчас проживают, они всю жизнь будут вспоминать. А фильм можно будет посмотреть и увидеть в нем себя – это же прекрасно, согласитесь!
Вы шесть лет возглавляете пермский балет: что удалось за это время, а что еще только предстоит сделать?
Выработан творческий курс, которому следует труппа. Репертуар театра сверстан до 2018 года. Работа идет, но сразу скажу, что один в поле не воин. Без команды единомышленников: репетиторов, артистов, директора балета Виталия Ивановича Дубровина, без всего театрального коллектива, менеджмента и т.д. – ничего не сделаешь. Сплоченная команда – это очень важно. Это мы сделали, весь коллектив и балетная труппа в частности. Кроме этого есть еще и общетеатральный вектор, который определяется Теодором Курентзисом, без согласования с ним ничего не может быть принято к постановке. То есть все, что зритель видит в театре – результат нашей совместной работы.
Разногласия между вами бывают?
Бывают. Что-то приходится доказывать, в чем-то убеждать. Так было с проектом «Зимние грезы», Теодор его активно не принимал, но потом пришел на премьеру и был в восторге от увиденного. Сказал, что постановка станет хитом репертуара. Я очень долго пробивал этот проект и если бы я тогда отказался от него, уверен, балет тотчас поставил бы Большой театр, потому что в коробочке под названием классический репертуар – ничего, практически, не осталось. Я для себя определил четыре вектора работы балетной труппы: сохранение классического репертуара; его пополнение – это очень трудно, так как осталось очень мало названий, неважно реставрация это, редакция, перенос спектакля, или это новый классический спектакль как, например, «Голубая птица и принцесса Флорина»; моя авторская хореография и постановки современных хореографов: российских и зарубежных.
Основные танцовщики труппы – выпускники Пермского хореографического колледжа. Вы довольны кадрами?
Нам всем хочется получить в труппу готовых артистов, желательно еще, чтобы они весь репертуар знали – но такого не бывает. Здесь нужно смотреть глубже. Да, с одной стороны подготовка артистов балета оставляет желать лучшего, но с другой стороны, школа в этом не виновата, она обучает тех детей, которые пришли учиться. Детей сейчас очень неохотно приводят, особенно мальчиков. Почему? А потому что профессия стала катастрофически непопулярной и вообще находится на грани деградации. Это тяжелый низкооплачиваемый труд. Приоритеты в обществе очень сильно изменились. В прошлом элитная специальность перестала быть «белой костью», поэтому балетные школы страны не справляются с поставкой кадров. Ведь только в Петербурге работает шесть балетных трупп, а в Москве сколько? Конечно, артистов не хватает. Пермское училище раньше обеспечивало кадрами региональные театры, такие как екатеринбургский, челябинский, ижевский, уфимский, нижегородский, саратовский, самарский. А сейчас выпускник Пермского училища может поехать в Москву и Петербург. Причем, сразу на солиста. Но в труппе все солистами быть не могут. Артисты сейчас очень востребованы и их самооценка из-за повышенного спроса очень завышена, а уровень не соответствует. Раньше при приеме в училище было 50 человек на место и дальше выпускалось три полноценных класса: «а», «б», «в». Была конкуренция, а конкуренция – главное условие роста. Никто не менял учебный процесс, который выкристаллизовывался в течение трехсот лет, он все тот же. Это комплексная проблема: балет находится внутри страны, внутри общества, в балет приходят люди из этого общества. Схожие проблемы и в науке, и в экономике, в любой сфере.
С чем это связано, как Вам кажется?
Боюсь, это получится очень длинный разговор. У нас было государство, которое резко развалилось. Очень быстро были созданы новые институты, новые механизмы, рыночная экономика и т.д. Сменились приоритеты в обществе, и сама среда не успела еще выработать принципов слаженной работы.
Пермский театр оперы и балета достойно конкурирует творчески с Мариинским и Михайловским театрами, но нам очень сложно выдерживать конкуренцию в финансовом плане: невозможно сравнивать финансирование Мариинского и Пермского театров. Поэтому чем мы можем заинтересовать молодых артистов? Только творчеством! Мы говорим: да, у нас современный репертуар, да, у нас каждый человек нужен, да, у нас всегда можно сделать успешную карьеру тому артисту, у которого есть желание работать. Да, разумнее остаться сначала в Перми, а потом, может быть, тебя возьмут в Мариинский театр на более высокое положение, как это всегда и было. У нас зарплаты у артистов в разы ниже, чем в Мариинском театре, но цены на жизнь в Перми и Петербурге практически одинаковые. А ведь нужно как-то жить, и это притом, что комплект самого дешевого постельного белья, простите за бытовые подробности, стоит 3.000 рублей. Поэтому здесь в этом плане очень трудно. Мы грант никак не можем получить, считается, что нас край хорошо финансирует. Действительно финансирует, но этого не хватает, да и детей в школу приходит гораздо меньше, чем раньше, и школа берет тех, кого привели. Если так будет и дальше, то мы придем к тому, к чему пришла Франция, родина балетного искусства, в которой классический балет почти вымер. Сегодня он там остался только в Париже и Бордо, в других городах его нет. Поэтому пермский балет несет сегодня культурно-просветительскую миссию, мы же ездим по Франции уже шестой год и показываем там классический балет, и люди в восторге, полные залы. Более того, какое-то время мы вынуждены были исправлять репутацию классического балета вообще, потому что после того как в 90-е годы начались эти чёсы полупрофессиональных «трупп классического балета», импресарио стали просто отмахиваться от таких предложений. Это как в анекдоте: – У вас есть «Лебединое озеро»? – Есть. Вам на один автобус или на два? Причем на сегодняшний день мы возим не только «Щелкунчик», «Спящую красавицу», «Лебединое озеро», но и неоклассику – Баланчина и Роббинса, а также балеты Форсайта и Килиана. Нам есть что показать!
То есть, эти балеты востребованы наряду с привычной классикой?
О да, еще как! Мне удалось убедить импресарио в необходимости таких программ, а у нас их в общей сложности 18 совершенно разных, на любой вкус. Мы единственная труппа в России, которая сейчас на гастролях может выдержать такой репертуар.
В театре появились танцовщики из других театров и из других школ, из Казани, Киева, с чем это связано?
Александра Суродеева и Руслан Савденов из Казани, но учились они в Алма-Ате, а это практически филиал вагановской школы, все педагоги там, в большинстве своем, выпускники Академии Русского Балета. Наталья Домрачева у нас работает, она из Киева, весь репертуар ведет. Появление этих ребят связано только с тем, что они хорошие, прекрасно выученные артисты. Я предложил им поработать в нашем театре, и очень рад, что они согласились. Вот и все. Это никак не связано с ухудшением качества выпускников пермской школы.
Иногда в афише стоит семь балетов в месяц, а то и меньше. Почему так редко стали идти балеты?
Балетные спектакли – часть общего репертуара театра. Кроме них есть еще оперы, концерты хора и симфонической музыки, записи опер и симфонических программ, которые делаются в театре. Нет балетных спектаклей, когда мы выезжаем на гастроли (мы, к слову, только что вернулись из Бахрейна), и когда выпускаем такие крупные проекты как, например, «Ромео и Джульетта» МакМиллана. Я могу только согласиться с Вами, мне самому хотелось бы, чтобы балетных спектаклей было больше. Страдает, прежде всего, зритель – балет в Перми очень востребован, и кассу делают именно балетные спектакли. И потом, общий репертуар театра составляю не я, а художественный руководитель. Он отвечает за афишу. Конечно же, все согласовывается со мной, и я высказываю свою точку зрения, но в целом афиша зависит от многих факторов и работы каждого из творческих коллективов театра. Из этого складывается картина, которую видит зритель.
Вторая сцена поможет увеличению балетных названий в афише?
Безусловно! Насколько я знаю, проектная документация рассмотрена, проект принят, никто от него не отказывался. Но яму под фундамент должны были выкопать еще в апреле прошлого года, а ничего нет. Но это вопрос не ко мне, а к губернатору или исполнительному директору театра – они, думаю, владеют вопросом гораздо лучше меня.
В одном из интервью Вы сравнили репертуар с залами в картинной галерее, где представлена живопись разных художников разных эпох. Почему же из этих «залов» исчез балет Николая Боярчикова «Ромео и Джульетта»?
Я уже много раз отвечал на этот вопрос. Этот спектакль материально и морально устарел. Он достаточно минималистичен, тогда в 1972 году, это был новый подход, и сам спектакль построен больше на находках, чем на хореографии. Сейчас это все устарело. Предвосхищая Ваш следующий вопрос, скажу: да, балет МакМиллана старше по времени, он поставлен в 1965 году – но это классика. Балет не устарел, потому что сделан под впечатлением от балета Леонида Лавровского 1940 года, но у МакМиллана спектакль более танцевальный, более детальный.
Вы ученик И.Д. Бельского и Г.Д. Алексидзе. Чему Вас научили педагоги, что и сейчас Вам помогает?
Первый урок Бельского начался с того, что он сказал: «Научить ставить – нельзя!» Они меня учили собственным примером: умением анализировать, профессиональным подходом, а самое главное – давали возможность практики. «Только в полетах живут самолеты» – как в песне поется, вот и балетмейстер живет только тогда, когда имеет возможность ставить хореографию.
У Вас в Перми появилось любимое место? Место, где Вам хорошо?
У меня одно любимое место – театр. Мне и гулять-то некогда. Хотя город богат традициями и очень мне симпатичен. Мне очень близка пермская школа, когда учился в Академии балета часто слышал название города и, приехав сюда, не чувствую себя чужим человеком. Я здесь работаю, делаю все от меня зависящее, чтобы балетная труппа жила полнокровной жизнью, но как только почувствую, что не могу делать то, что определяет сегодня мои художественные приоритеты – уйду. А пока впереди у нас уникальный «Шостакович проект»: балет «Условно убитый» и опера-балет «Оранго». Все с нуля – либретто, естественно хореография, костюмы, а сценография Александры Экстер – колоритный русский авангард! Это очень сложная, интересная работа. Увидимся на премьере!
Беседовала Вероника Кулагина
