ДВЕ "ЛЕГЕНДЫ". ОДНА ЦАРИЦА

БТ, 5 ноября 2014, "Легенда о любви", Крысанова-Виноградова-Лантратов-Баранов

БТ, 6 ноября 2014, "Легенда о любви", Захарова-Никулина-Родькин-Биктимиров

На этой неделе у меня случились две «Легенды» подряд – с первым составом и с другим. Первый оказался первым во всем, а другой расстроил.

ОДНА "ЛЕГЕНДА" - БЕЗ ЦАРИЦЫ

Я хотела посмотреть дуэт Виноградова-Лантратов и думала сходить на спектакль 9 ноября. В воскресенье, со свежими силами. И вдруг из неведомой глубины выплыла дополнительная «Легенда» с Мехмене Бану-Крысановой. Какая удача! – подумала я. Потому что Екатерину очень люблю. Она столь неординарна, что от нее никогда не знаешь чего ждать – кислого лимона или откровения? От ее Мехмене я, конечно, ждала откровения. Ибо партия как раз для танцовщиц самобытных, с незаурядным темпераментом, с актерской глубиной, которой Кате всегда было не занимать. Кто же, как не Мехмене, сможет вытащить эту глубину на поверхность?

Увы, меня постигло глубокое разочарование. Царицы Мехмене-Крысановой не случилось. Не случилось – и всё. Ее актерский пистолет дал осечку и выстрела не произошло. «Магазин» оказался пустым. Или Екатерина разрядила его до спектакля, или вообще не смогла зарядить.

Главное - на сцене отсутствовала царица. Дело даже не в росте и стати, которых Крысановой не хватает от природы. Тимофеева тоже была невысокой. Дело в особом ощущении собственной избранности, которое дает невидимую корону на голове, даже если ее реальной там нет. А Мехмене – простая женщина, это не Мехмене. Если нет Олимпа, то нет и пропасти, в которую она с него рухнула. Это совсем другое, чем страдание обычной отвергнутой женщины.

Но и этой отвергнутой женщины у Крысановой не было. У нее не случилось любви ни к сестре, ни к Ферхаду. Она была отрешена от них, безучастна и деловита-мастеровита. То, что в «Светлом ручье» я приняла за досадную случайность, проявилось и в «Легенде о любви».

Более-менее сносно у Екатерины получилась погоня, где много динамики, которая в принципе ей свойственна. И монолог Мехмене в последнем акте, переходящий в дуэт с Ферхадом. Там хоть какие-то чувства возникли. Но в основном эмоции ее Мехмене были глухи и не транслировались в зал. Что это за женщина с черной повязкой на лице? Кого любит? Почему страдает? Страдает ли вообще? Если либретто не прочитаешь – не поймешь.

Каждое движение Мехмене должно быть предельно экспрессивно. Она – как туго сжатая пружина, поэтому ее жесты должны нести в себе самурайскую энергию. Мне мама рассказывала случай со своей подругой. Они мило беседовали, та улыбалась, шутила, и мама случайно соприкоснулась с ней рукой. Вдруг ее отбросило на метр, словно током ударило. Такую силу переживания скрывала в себе эта подруга, внешне его не выдавая. Так и Мехмене должна быть некой высоковольтной дугой. Если напряжения в «дуге» недостает, то образ сразу исчезает, превращается в технический набор. Даже костюмы Мехмене говорят о той пытке, в которой она непрерывно живет - красный, раскаленный и черный, обугленный.

У Екатерины совсем не было экспрессии жеста – как будто сил не доставало для этого. Сцена с Визирем перед погоней – вся мимо цели. Все движения ни о чем, лишены ударной силы. Кроме того, у нее вчистую отсутствовал Восток. Просто никакого Востока! Вроде она делала все нужные движения руками, но восточного узора, вязи не возникало. Ее кисти не запоминались, не существовали как нечто отдельное, прекрасное само по себе. Они не длились бесконечно. Сразу растворялись, словно их и не было.

Почему такое случилось – сложно сказать? Возможно, это недостаточность репетиций. Возможно, волнение дебюта. Возможно, партия просто не для Екатерины. Возможно, возраст еще не настал для Мехмене, нет душевных ресурсов для ее осмысления. Сказала же Захарова, что «Легенда» пришла к ней вовремя, а не раньше, чем нужно. А возможно – выскажу мысль, крамольную для поклонников спектакля «Укрощение строптивой» - это его последствия. Мне были удивительны восторги: «Такую Крысанову мы еще не видели!» Я такую Крысанову видела. И получше, чем в Катарине. Ничего нового я там не нашла, лишь штампы ершистого сорванца. Как раз новую Крысанову я ждала в Мехмене, но, возможно, что наработанные приемы для девочки-подростка обезоружили Екатерину в работе над «Легендой о любви».

Как бы то ни было, но ее Мехмене пока для меня не состоялась ни в какой степени. Просто не за что зацепиться.

Владислав Лантратов-Ферхад не разочаровал, поскольку не было завышенных ожиданий. Но и не удивил неожиданным открытием. Сработал на своем привычном уровне, который я бы назвала вторичным. Таком же, как и его Солор. Вроде все при нем – и рост, и внешность, и прыжок, и вращения. А характера не возникает, какая-то неопределенность. И бесстрастным его не назовешь, темперамент присутствует. Но этот темперамент не носит яркой личной окраски. Чтобы вышел на сцену и все сразу сказали: «Вот это Лантратов и никто другой!» Как нельзя было перепутать Васильева с Лавровским и с Лиепой. Или Годунова с Богатыревым. Такой индивидуальности у Лантратова нет. В Крассе он всецело находится под влиянием Лиепы. И даже здесь - да простят меня поклонники Владислава! - все делает в рисунке Родькина. Только бледнее. Немного меньше мужского, немного меньше чувственного, немного меньше стати, скульптурности жеста. Всего меньше понемногу. А своего лантратовского, яркого, неповторимого, в его Ферхаде я не увидела.

Таким же оказался дуэт с Виноградовой – очень гармоничное внешнее сочетание! Молодые, красивые, полные сил. Но отсутствует то, что называется простым и понятным словом «близость». Все время между партнерами существует эмоциональный зазор, который до конца не исчезает. И мне показалось, что этот зазор идет больше со стороны Владислава, чем Марии Виноградовой.

К тому же он расстроил меня, сделав отсебятину в моей любимой позе из 1-го дуэта Ферхада и Ширин. Когда они падают навзничь и лежат лицом к небу, задыхаясь от счастья. Эту позу нельзя менять, потому что она исключительно точна – два человека стали одним целым, еще не прикоснувшись друг к другу. И они лежат, в точности повторяя позу друг друга, только головами в разные стороны. Виноградова так и лежала, а Лантратов повернулся набок, уткнувшись лицом в пол. Насколько я знаю - это вариант Мариинки. Вариант БТ намного точнее и прекраснее, и зачем Владислав делает другой? Чтобы непременно отличиться? Свое лучше искать внутри себя.

Мария Виноградова внешне словно создана для Ширин – и гримироваться не нужно. Восток – дело тонкое, но ей присущ от природы. Эти поющие руки, между которыми словно белое облачко плавает. Эти черные сияющие глазищи. Большой воздушный прыжок, танец полетный и одухотворенный. Но в чем она проиграла Никулиной - в любви! Той самой, о которой «Легенда». Мне не хватило в ней взросления характера, превращения девочки в женщину. Никулина потрясающе играет отчаяние разлуки, словно ее отрывают от Ферхада как часть тела. У Виноградовой такого драматизма не случилось. Все было красиво и в меру. Возможно, это произошло как раз из-за некоторой дистанции между ней и Лантратовым. Думаю, с Денисом она составила бы впечатляющий дуэт, какой уже составляла в «Спартаке».

Визиря танцевал Юрий Баранов и по всем статьям проиграл Биктимирову. Не хочу сказать, что он был плох, старался изо всех сил. Но после Виталия…Черного коршуна ослепительной красоты не было. И, думаю, никому этого коршуна уже не «подбить».

Шута технично станцевал Георгий Гусев. Но, к сожалению, у них с Крысановой не случилось актерской сцепки, как у Захаровой-Цвирко, когда Мехмене смотрит на шута словно на свое обезображенное отражение.

Незнакомца оба дня прекрасно танцевал Евгений Головин. И второй спектакль «Легенды» с первым составом стал для меня абсолютным бальзамом для души. Просто небо и земля с предыдущим! Совершенство первого состава стало очевидным как совершенный орнамент на персидском ковре ручной работы. В нем есть гармония единого целого, не нарушаемая ни в одном моменте спектакля.

ВТОРАЯ "ЛЕГЕНДА" - С ЦАРИЦЕЙ

После Крысановой Светлана Захарова еще раз поразила осмысленностью каждого движения. Каждый поворот головы был у нее полон значительности. То, что перед нами царица, становилось ясно с первой секунды ее пребывания на сцене. Величие, не допускающее даже тени сомнения. Сознание собственной исключительности, идущее изнутри. Венценосная непреклонность, даже когда она скорбно склоняет голову.

То, что перед нами первая красавица – тоже никаких условностей. Женщина невероятной хрупкости с невероятно длинными руками и ногами. Ее осанка не оставляет сомнения в сознании собственного первенства. Тем понятнее зрителям ее трагедия, ее падение с пьедестала, ее боль отверженной собственной сестрой и любимым мужчиной. Про это не нужно читать либретто, это ясно из каждого жеста Светланы.

Непосредственно ее танцу все же недостает мощи и энергии, но она совершенно компенсирует это экспрессией жеста. Каждое ее движение – удар, имеющий предельную точность. Он попадает в самую цель – в характер героини, в музыку и в зрителя.

Самым же любимым для меня у первого состава является все же не танцевальный момент, а игровой. Это финал 2-го акта, когда Ширин прощается с Ферхадом, а Мехмене сгибается от отчаяния, словно ее раздирает изнутри, и хватается за голову. В эту минуту пропадает ощущение представления и возникает сильнейшее сострадание трем людям. Не знаешь – кому из них сострадаешь больше? И все же – Мехмене-Захаровой, настолько она переполнена любовью к Ферхаду в этот момент, настолько рвется из нее эта любовь!

Рядом со мной сидели две дамы, которые финальные поклоны сопровождали оценочными репликами. Они видели спектакль в давних составах, одна призывала другую никого ни с кем не сравнивать, но та все равно отпускала некие «шпильки». Когда же выбежал Родькин, она сказала: «Ну что тут скажешь? Хорош – так хорош!» Наверное, любители искать пятна на Солнце найдут таковые и в его Ферхаде. Но для меня он – идеальный Ферхад! В нем есть всё - и Восток, и пылкость, и романтизм, и мужество, и юность, и брутальность.

А главное, что у него есть - это суперредкое нынче качество. У него есть мужская хватка. Когда к женщине не партнер прикасается, а мужчина. Когда у нее появляется ощущение мужской руки. Это и в обычной жизни редко случается – когда мужчина приглашает на танец и вдруг ты чувствуешь его сильную уверенную руку, а не нечто вяло-аморфное. Мужчина, который ведет. Судя по наблюдениям со стороны – в балете та же картина. Недаром Сергей Филин сказал про Дениса, что все дамы, прошедшие в репетициях через его руки, мечтают в них вернуться обратно. Но об этом можно и не говорить, это видно со стороны. Потрясающие дуэты с Мехмене Бану и с Ширин! Чувственные, трепетные – просто потрясающие. Одно движение, когда он кладет свою руку на плечо лежащей Мехмене, чтобы повернуть ее к себе, уже впечатляет – его огромная мужская рука на ее хрупком плече.

Анну Никулину я окончательно и бесповоротно полюбила в партии Ширин. Хотя мне не хватает загадочности в ее облике, изменчивости, ускользания, но она очень точно проводит свою героиню через все стадии женской любви – от ее зарождения, первой попытки сближения, безмятежного счастья к глубокому чувству и осознанию его жертвенности. В последнем спектакле они с Денисом достигли полной близости в дуэтах, слитности в одно существо. Смотреть на них было сплошным упоением. А обе сцены расставания стали моими любимыми в спектакле.

Визиря танцевал Виталий Биктимиров – это супер! Абсолютное попадание и магия. Глаз оторвать невозможно от каждого его движения – сплошная чеканка! Я совершенно влюбилась в его Визиря, как Мехмене устояла – непонятно?

На поклонах ему не вынесли цветов. Родькину с Никулиной были большие букеты, Светлану, как всегда, завалили клумбами. Опять же дамы рядом со мной стали возмущаться: почему Визиря обошли? Светлана выдернула бордовую розу из своего букета и подарила Виталию. Смотрелось очень в стиле спектакля – эта одинокая бордовая роза на фоне его черного камзола. Как символ обреченной любви.Такой же обреченной как у самой Царицы.

Одна Царица ушла на небо 3 ноября, не оставив свой трон пустым. Как будто ей было необходимо это сделать - отдать свой трон. Пусть они совсем разные с Тимофеевой, но над головой Светланы тоже светится корона, даже когда ее реальной там нет. «Легенда» не может существовать без Царицы. Без нее она теряет смысл. Это стало мне очевидно после двух «Легенд» - с Царицей и без.