Тимур Кибиров
Греко- и римско-кафолические песенки и потешки
* * *
Их-то Господь — вон какой!
Он-то и впрямь настоящий герой!
Без страха и трепета в смертный бой
Ведёт за собой правоверных строй!
И меч полумесяцем над головой,
И конь его мчит стрелой!
А наш-то, наш-то — гляди, сынок —
А наш-то на ослике — цок да цок —
Навстречу смерти своей.
А у тех-то Господь — он вон какой!
Он-то и впрямь дарует покой,
Дарует-вкушает вечный покой
Среди свистопляски мирской!
На страсти-мордасти махнув рукой,
В позе лотоса он осенён тишиной,
Осиян пустотой святой.
А наш-то, наш-то — увы, сынок, —
А наш-то на ослике — цок да цок —
Навстречу смерти своей.
А у этих Господь — ого-го какой!
Он-то и впрямь владыка земной!
Сей мир, сей век, сей мозг головной
Давно под его пятой.
Вкруг трона его весёлой гурьбой
— Эван эвоэ! — пляшет род людской.
Быть может, и мы с тобой.
Но наш-то, наш-то — не плачь, сынок, —
Но наш-то на ослике — цок да цок —
Навстречу смерти своей.
На встречу со страшною смертью своей,
На встречу со смертью твоей и моей!
Не плачь, она от Него не уйдёт,
Никуда не спрятаться ей!
СМС-диалог
— …Спасибо, мне очень лестно.
Но боюсь, те стишки, которые я пишу сейчас,
Тебя разочаруют —
Уж очень они православные.
А ты-то известный нехристь (смайлик)
— Отнюдь. Я — деист.
А как прижмёт,
Так тут же вспоминаю “Отче наш”
И даже “отцов-пустынников” (смайлик)
— Вот и молодец! (смайлик)
Но вообще-то деист это и означает нехристь.
Робеспьер, например.
— Угу. И Валленберг.
— Ага, и Гитлер.
Да примеров можно навалить сколько угодно!
Речь же о нравственности Творца,
а не твари.
Верить в Бога
“распятого за ны при понтийстем Пилате”
практически невозможно.
Но Его можно любить.
А Бог не распятый,
Всякий ваш Верховный Разум,
При ближайшем рассмотрении
Жестокий и циничный тиран.
Да я тогда лучше
Как честный штабс-капитан
Бунтовать буду
с лордом Байроном (смайлик)
— Бессмысленный какой-то спор.
— У деизма — тьма резонов,
У теизма — вовсе нет!
Но сквозь тьму резонов оных
Еле-еле виден свет!
Светит точечка одна,
Не сгорает купина!
(смайлик)
Из Дороти Сэйерс
Замычал в ночи бессловесный вол:
“Слышишь звон в долине, мой брат осёл,
Звон подков и ржанье коней?
Из волшебных стран, от края земли
К нам спешат волхвы, к нам скачут Цари
Поклониться Царю Царей!
Только раньше их всех я, медлительный вол,
Поклонюсь Лежащему в яслях!
Лопоухий в ночи возопил осёл:
Сколько ангелов в небе, о брат мой вол,
Озарило синюю тьму!
В этот радостный, в этот единственный раз
Там вся Сила Небесная собралась
Чтобы славу пропеть Ему!
Только раньше их всех я, упрямый осёл,
Воспою Лежащего в яслях!
Слава в вышних Богу! Иа-иа!
Слава, слава Нашему Мальчику!
* * *
Петушок, петушок,
Золотой гребешок,
Ты не жди, петушок, до утра.
Сквозь кромешную тьму
Кукарекни ему,
Пожалей ты беднягу Петра!
Петушок, петушок,
Он совсем изнемог.
Тьма объяла земные пути.
Кукарекнуть пора,
Ибо даже Петра
Только стыд ещё может спасти.
* * *
“Я не спорю, Боже, Ты свят, свят, свят,
Говорил Творцу человек, —
Только Ты-то бессмертен и всемогущ,
Прохлаждаешься вечно средь райских кущ,
Ну а мне, слабаку, в мой коротенький век,
Мне прямая дорога в ад!
Посмотрел бы я, Боженька, на Тебя
Будь я как Ты, а Ты будь как я!
Я бы тоже, конечно же, стал бы свят,
Ты бы тоже отправился в ад!”
Отвечал, подумав, Творец ему —
“Ты во многом, сыночек, прав.
Что ж, давай я стану такой как ты,
И пример покажу такой красоты,
И бессмертье, и мощь добровольно отдав<
И сойдя в могильную тьму,
Что, конечно, пример ты возьмёшь с меня!
Я ведь стал как ты, станешь ты как я
Только Слову поверь моему!
Станешь ты, Адам, как когда-то свят!
Взвоет в страхе бессильный ад!”
Но глядя на смертные муки Его
Отвечал Творцу человек —
“Не хочу Человеком я быть таким!
Я хочу быть лучше богом живых,
Покорившим сей мир, продлившим сей век
Всемогущим владыкой всего!
Насмотрелся я, боженька, на Тебя!
Я не буду как Ты, Ты не станешь как я!”
И пошёл человек от Креста назад,
А Спаситель сошёл во ад.
Теодицея
Иван Карамазов, вернувши билет,
В свой час отправился на тот свет.
Прямиком направляется Ваня в ад,
Но старый знакомец ему не рад.
Говорит Карамазову старый бес:
“К сожалению, место твоё не здесь.
Я б тебе показал, как нос задирать,
Но тебя не велено к нам пускать.
Quel scandale, Иван Федорыч, quelle surprise!
Атеист отправляется в Парадиз!”
И несут его ангелы к Богу в рай,
И Пётр говорит: “Ну, входи, давай!”,
Но, блеснувши стёклышками пенсне,
Говорит Карамазов: “Позвольте мне
Самому решать, куда мне идти!
Мне противно в обитель блаженства войти,
Когда там, на земле, мученья одне,
Когда гибнут во страхе, в огне, в говне
Ладно б взрослые! — Дети! Они-то за что?!
Как Ты смотришь на это, Иисус Христос?
Как Ты нам в глаза-то смеешь смотреть?!”
И тогда Магдалина, не в силах терпеть,
Заорала: “Ты что, совсем очумел?!
Ты с кем говоришь-то?! Да как ты смел?!
Как же можно так не понять ничего?!
Да взгляни, белоручка, на руки Его!”
И долго её усмирить не мог
Распятый за Ваню Бог.
Баллада
Ну и что с того, что давным-давно
Королевство покинул он?
Захватил самозванец старинный трон
Давным-давно.
Только всё равно
Он вернётся, мой славный Король!
Он вернётся, конечно. Он мне обещал.
И меня не обманет Он!
Ну и что с того, что давным-давно
Все привыкли уже без Него?
И пали в бою паладины Его
Давным-давно.
Только всё равно
Он вернётся, мой славный Король!
Он вернётся, конечно. Он мне обещал.
И меня не обманет Он!
Ну и что с того, что давным-давно
Предал я моего короля?
И с тех пор мне постыла родная земля
Давным-давно.
Только всё равно
Он вернётся, мой славный Король!
Он вернётся, вернётся! Он мне обещал.
И меня не обманет Он!
Блудный сын
Ах, как вкусен упитанный был телец!
И отёр счастливые слёзы отец.
И вот отоспался сынок наконец,
Отмылся от въевшейся вони.
И жизнь в колею помаленьку вошла.
И вставало солнце, ложилась мгла
Под скрип жерновов, мычанье вола,
Лай собак и псалтири звоны.
Вот и стал он позор и боль забывать,
И под отчей кровлей ему опять
Стало скучно жить и муторно спать…
Ой раздольице, чистое поле!
Ой вы дали синие, ой кабаки!
Ой вы красные девки, лихие дружки!
Не с руки пацану подыхать с тоски,
Ой ты волюшка, вольная воля!
Ну, прости-прощевай, мой родимый край!
Батя родный, лихом не поминай!
Не замай, давай! Наливай, давай!
Загулял опять твой сыночек!
И — ищи ветра в поле! И след простыл.
Старший брат зудит: “А ведь я говорил!
Вот как он вам, папенька, отплатил!
Вы, папаша, добры уж очень!
Сколько волка ни кормишь — он смотрит в лес!
Грязь свинья найдёт! Не уймётся бес!
Да и бог с ним — зачем он нам нужен здесь?..
Пап, ну пап, ну чего ты плачешь?”
А и вправду на кой он Тебе такой?
Чёрт бы с ним совсем, Господь Всеблагой!
Чёрт бы с нами со всеми, Господи мой!
Мы, похоже, не можем иначе.
Дразнилка
Лучезарный Люцифер
Совершенно обнаглел!
Но архангел Михаил
Хулиганство прекратил.
Вображала хвост поджала
К нам на землю убежала!
Из надмирных горних сфер.
К нам свалился Люцифер.
Но и с нами он опять
Стал в царя горы играть!
Всех столкнул и занял он
Самый-самый высший трон.
Шишел-мышел в князи вышел!
“Кто меня сильней и выше?!
Высоко сижу,
Далеко гляжу
Ни единого
Высшего не нахожу!”
Но нашёлся один
Человеческий Сын,
Он поднялся повыше его!
Так высоко-высоко,
Так высоко,
Что выше и нет ничего!
Он поднялся
На высоту Креста,
А тебе не прыгнуть выше хвоста,
Лучезарный, мятежный дух,
Повелитель навозных мух!
Полетел
Люцифер
Вверх тормашками
Во помойную яму
с какашками!
А кто с ним якшается,
Тот сам так называется!
* * *
Впервые ребёночек титьку сосал.
И жвачку жевал медлительный вол,
И прядал смешными ушами осёл,
А ребёночек титьку сосал.
А папаша ума не мог приложить
Чем всех угостить, куда посадить,
И жвачку жевал медлительный вол,
И прядал смешными ушами осёл,
А ребёночек титьку сосал.
А Мама не видела ничего
Кроме родного Сынка своего,
А папаша ума не мог приложить,
Чем всех угостить, куда посадить.
И жвачку жевал медлительный вол,
И прядал смешными ушами осёл,
А ребёночек титьку сосал.
Мохнатые шапки сжимая в руках,
Мужики смущённо толклись в дверях,
А Мама не видела ничего
Кроме родного Сынка своего,
А папаша ума не мог приложить,
Чем всех угостить, куда посадить.
И жвачку жевал медлительный вол,
И прядал смешными ушами осёл,
А ребёночек титьку сосал.
И волхвы с клубами пара вошли,
Подарки рождественские внесли,
И, мохнатые шапки сжимая в руках,
Мужики смущённо толклись в дверях,
А Мама не видела ничего
Кроме родного Сынка своего,
А папаша ума не мог приложить,
Чем всех угостить, куда посадить,
И жвачку жевал медлительный вол,
И прядал смешными ушами осёл,
А ребёночек титьку сосал.
Хор ангелов пел в небесной дали:
“Слава в вышних Богу и мир на земли!
И в человецех уже никакой
воли кроме благой!”
И волхвы с клубами пара вошли,
Подарки рождественские внесли,
И, мохнатые шапки сжимая в руках,
Мужики смущённо толклись в дверях,
А Мама не видела ничего
Кроме родного Сынка своего,
А папаша ума не мог приложить,
Чем всех угостить, куда посадить,
И жвачку жевал медлительный вол,
И прядал смешными ушами осёл,
А ребёночек титьку сосал.
С Днём Рожденья Звезда поздравляла всех,
Но никто тогда не глядел наверх,
Хоть ангелы пели в небесной дали:
“Слава в вышних Богу и мир на земли!
И в человецех уже никакой
Воли, кроме благой!”
И волхвы с клубами пара вошли,
Подарки рождественские внесли,
И, мохнатые шапки сжимая в руках,
Мужики смущённо толклись в дверях,
А Мама не видела ничего
Кроме родного Сынка своего,
А папаша ума не мог приложить,
Чем всех угостить, куда посадить,
И жвачку жевал медлительный вол,
И прядал смешными ушами осёл,
А ребёночек титьку сосал.
А там, в Кариоте, младенец другой
Хватал губами сосок тугой,
А за морем там, далеко-далеко
Глотал материнское молоко
Тот, кто, дощечку прибив над крестом,
Объявит Его Царём!
Отредактировано Faith (2015-01-13 16:38:26)
