Большой театр долгое время был национальным символом. Он считался великим, потому что у него было великое прошлое. Сейчас он перестает быть даже брендом.

Балет еще кое-как держится, опера опустилась ниже плинтуса. Музыкальный театр, который не может поставить ни одной оперы Вагнера или Моцарта, — это национальный позор. Конечно, на русской классике можно прожить — в том и заключается принцип существования сырьевой культуры. А культура, как и экономика, должна быть инновационной.

Да, появляется новая режиссура, но она не что иное, как паразитизм. Новая опера — это прежде всего новая партитура. Если нет свежих композиторских идей, движения вперед не будет. А их нет, как нет и национальной идеи.

Теперь творческий упадок вылился в криминальные разборки. Нападение на Сергея Филина чудовищно. И это, увы, не случай Моцарта и Сальери. Чтобы рассчитывать на сходство с той историей, надо быть хотя бы Сальери. Сейчас у нас нет ни Моцартов, ни Сальери. У нас просто плещут кислотой.

Не исключено, что происходящее — это прежде всего пиар, которым пытаются хоть как-то привлечь внимание к театру, о котором иначе бы не говорили.

И не важно, кто виноват в кончине Большого театра, которая сейчас очевидна. Называть фамилии, имена — это всё пустое. Руководство театра тут ни при чем. Руководство — это чиновники. Кто они такие? Они пишут партитуры? Что-то ставят?

Проблема куда более фундаментальна, чем смена власти. Могут прийти великие чиновники и даже великие режиссеры, но если никто не принесет новых партитур, то говорить не о чем.

Большой театр стал надгробием русской культуры. А сейчас, когда его переделали, он превратился в пластиковый новодел надгробия. Никто из приличных людей туда не ходит — разве что люди из провинции приезжают, чтобы на бархат, на сусальное золото посмотреть.
Читайте далее: http://izvestia.ru/news/544391#ixzz2RsPGA2Wr